В ту же минуту дверь открылась, и в комнату вошёл милиционер. Он
сказал:
– Здравствуйте! – и подошёл к окну и посмотрел вниз. – А ещё
интеллигентный человек.
– Что вам нужно? – строго спросила мама.
– Как вам не стыдно? – сказал милиционер. – У вас квартира со всеми
удобствами и, между прочим, с мусоропроводом, а вы выливаете всё за
окно!
– Ничего я не выливаю!
– Ах, не выливаете? – рассмеялся милиционер, открыл дверь в коридор
и крикнул: – Пострадавший! Пожалуйста, сюда!
И к нам вошёл какой-то дяденька.
Я как на него взглянул, так сразу понял, что в Кремль я не пойду. На
голове у дяденьки была шляпа. А на шляпе наша каша. Она лежала почти в
середине шляпы, в ямочке, и немножко по краям, где лента, и немножко за
воротником, и на плечах, и на брюках. Он как вошёл, сразу стал заикаться.
– Главное, я иду фотографироваться… И вдруг такая история… Каша…
мм… манная… Горячая, между прочим, сквозь шляпу и то жжёт… Как же я
пошлю своё… ффф… фото, когда я весь в каше?
Тут мама посмотрела на меня, и глаза у неё стали зелёные. А уж это
первая примета, что мама ужасно рассердилась.
– Извините, пожалуйста, – сказала она тихо, – разрешите, я вас почищу.
Пройдите сюда!
И они все трое вышли в коридор.
А когда мама вернулась, мне даже страшно было на неё смотреть.
Но я себя пересилил, подошёл к ней и сказал:
– Да, мама, ты вчера сказала правильно. Тайное всегда становится явным!
Мама посмотрела мне в глаза. Она смотрела долго-долго и потом
сказала:
– Ты запомнил это на всю жизнь?
И я ответил:
– Да.